Город мертвых

Тусклое, словно истертое, небо. Нет ни облачка, только пасмурная дымка, затянувшая все от края до края.
Город.

Дома, глядящие черными провалами окон на выщербленный тротуар; люди, бредущие по улице, и люди, бесцельно бродящие по руинам. Внезапный запах гари, но ничто не горит.
Это… война? Ужас снов современного человека, ужас снов детства – началась война… Бомбы упали на родной город, на мой дом, двор… Нет, стоп. Бред. Я не помню начала, не помню взрывов… Кошмарный сон? Нет – явь! Это не война, это что-то иное. Запоздалое понимание приходит очень буднично: это смерть.

Звук собственного голоса приносит болезненное облегчение:
— Я умерла?

Человек, которому задан вопрос, непонимающе застывает на месте. Он не удивляется такому вопросу, он вообще удивляется вопросу. Запавшие выцветшие глаза не отражают ничего. Но он должен заговорить по факту своего существования.
— Здесь нет мертвых... — слова с трудом выталкиваются изо рта, и тут же падают свинцовыми кусками. — Здесь... нет... агр-х... мертвых...

Мужчина наконец находит источник беспокойства — и вновь погружается в забытье. Шаг, другой, и он вступает на дорогу, кто-то задевает его плечом... Еще мгновение, и он теряется в непрерывном потоке людей, идущих через город. Лица людей отрешенные, никто не вертит головами, не толкается, не разговаривает. Все молчат! Только шаркают подошвы о полотно дороги, безвольно скользят мимо.

В переулках битое стекло и раскрошенный бетон. Вывороченные в экстазе саморазрушения куски арматуры из полуосыпавшихся стен. Асфальт, проседающий под ногами. Морок, имя которому конец… конец света. Выхода нет.

Это — город мертвых. Люди, вроде бы бесцельно бредущие по улицам движутся к еще одному концу — к обрыву за городом. Там их встречает Хозяин. Никто не может миновать его. Так что здесь смерть как начало Пути, город — как перевалочный пункт, а Хозяин — как препятствие.

Но откуда здесь взялся город? И он как после бомбежки... Разве в... загробном мире воюют?

Наверно, так: в последний миг жизни в голову или куда-то там еще приходят удивительные образы. В городе можно найти людей в тогах и скафандрах, людей в повседневной одежде и в перьях... Предсмертное видение себя абсолютно непостижимо. А в момент, когда люди вступают на дорогу, часть хлама выбрасывается вместе с их представлениями о жизни. Из этих представлений и возник город. И что поделать, что смерть у большинства из нас ассоциируется с войной и разрушением...

Город кончается, и дорога змеится между невысокими холмами. Нет ни ветерка, в воздухе разлито странное марево, и горизонт сливается с землей, дрожит и расплывается миражом. Если свернуть в сторону, то жесткие метелки сухой травы начинают шуршать под ногами. А человечий поток все тек и тек…

Вершина холма… одного из многих, лежащих впереди. Между ними бурая равнина, напоенная равнодушием и болью. И люди — ползущие по ней муравьи. Пустота и бесконечность. Страдание, которое неизмеримо, потому что никто не осознает, что страдает. Оцепенение, толкающее туда, за окоём, в белесую пелену между холмами... Желание отключиться и нырнуть в спасительное забытьё.

Тайгана