Легенды о пряхах
Афина
Была у Афины любимая ученица, искусная рукодельница Арахна. И решила она как-то выткать на огромном гобелене историю богов. Закончив сей шедевр, Арахна выставила его на всеобщее обозрение на площади города, в котором жила. Слухи о чудесном гобелене дошли и до богов, и Афина решила сама отправится в тот город, чтобы узнать имя мастерицы. Она приняла обличье старухи и стала пробиваться через толпу, которая вторила в один голос: «Лучшего гобелена и Афина не смогла бы сделать», и когда богиня увидела работу Арахны, она поняла, что толпа права – ученица превзошла ее в мастерстве.
Рядом с гобеленом Афина увидела и саму Арахну, которая вовсю расхваливала свою работу. Афина приняла свой истинный облик, и, завидев ее, Арахна тут же упала на колени и стала просить богиню смилостивиться. Но Афина была в ярости – она схватила гобелен и разорвала его в клочья. Испуганная Арахна бросилась бежать.
Но и на том не успокоилась богиня. В наказание она превратила Арахну в паука, чтобы та ткала не ради славы, а по необходимости, и больше не бросала вызова богам.
Лишь когда луч солнца падает на паутину, можно заметить, насколько совершенно она выткана...
Норны
Восходящие солнце позлатило корни Иггдрасиля, поляна вблизи них была пустынна. Полусонные птицы запевали первые утренние песни, и журчала вода в источнике Урд. А на берегу источника лежало старое веретено. И сквозь светло-серый утренний туман на поляну вышла женщина и села на берегу источника. Женщина приходила сюда каждое утро. Ее звали Урд. Она опустила руки в источник, затем, вытерев их о край плаща, взяла веретено и начала прясть. Женщина пела тихую песнь утра, пока солнце не поднялось достаточно высоко, и не начался день.
Тогда Урд отложила веретено и нить, и к ней подошла другая женщина. Они молча поклонились друг другу, и Урд покинула поляну. Верданди, сменившая Урд, также села на берегу источника и омыла в нем руки. Затем она взяла нить, которую спряла Урд, и начала ее скручивать. Верданди пела волнующую песнь дня, пока солнце не опустилось достаточно низко к горизонту, и не начался вечер.
И тогда Верданди покинула поляну, а на закате туда пришла Скульд, третья норна, и серебряным ножом перерезала нить жизни. И наступила ночь.
Паучиха
В темной и сырой келье, куда не проникали лучи солнца, жила она. Кожа серая, истощенная временем, в контраст с черным бархатом платья, и глаза – горящие красным огнем угли, вытягивающие жизнь. В углу кельи пылились черные крылья, старые и истрепанные, а под ними валялся треснувший нимб, поржавевший от сырости.
Паучиха плела свою паутину, переплетая серебристо-серые нити, тонкие и прочные. И гасли глаза ее, будто становилась направленными в себя. А внутри была пустота, а ей надо было ее чем-то заполнить. И Паучиха искала новую жертву...
А в ночи, сидя на крыше монастыря, точил свой нож охотник и прислушивался к зову паучихи.
Мист
