Дорога ветров

Ольга Васильева

Они уходили, все уходили. Они шли за холмы, за далекое серебристо-серое море. Все померкло, все стало серебристо-серым. Свистящие нежные звуки, которыми они перекликались, становились все печальнее, все тревожнее... Мягкое золото и текучее серебро, вот что осталось от них. Аргиад нес свои воды теперь медленнее, задумчивее... Словно река задумалась, что ей останется делать без них... Время то останавливалось, то начинало бежать, как олень, спасающийся от преследования железных мечей. Землю устилало живое золото листьев, никогда, никогда за бесконечно долгое время не осыпавшихся. Неизвестно, сколько времени прошло там, в лесу смертных, но самое старое дерево в лесу помнит еще корни Ясеня, помнит могучие ветви Иггдрасиля, подпирающие своды других лесов... А теперь листьев становится все меньше и меньше.

Полные несказанной мощи закрученные ветви наполняли воздух теплым запахом своего дыхания... Эрендилль спала. Она спала, когда все остальные уходили. А они ведь звали ее с собой. Ибо уходили они все. Уходили легкой поступью, в невесомых зеленоватых одеждах. Их длинные сумрачные глаза понимающие останавливались на нее, а их изогнутые губы шептали ей: «Прощай, сестра». Они складывали изящное оружие лунного света у ее бледных ног, покрытых искристой пылью. А музыка звенела, странная и печальная, как и все они. Музыка наполняла воздух, летала в воздухе, парила в нем, словно невесомая серебристо-зеленая пыль, воздушным одеялом покрывавшая тело Эрендилль.

И был один долгий день, ибо они с трудом различали ночь и день, лишь только попав в лес смертных, они могли с точностью сказать, чем отличается золото утренней зари от пурпура вечерней, хотя эти краски были слишком резки для их сумрачных глаз. Все смешалось, и они уже сами не знали, почему уходят. Что-то тянуло их туда, за жемчужные волны самого дальнего моря. Этот зов шел, казалось, из глубины их сущности, рождался где-то глубоко, в бурлении их прохладной крови. Поэтому опадали изящные резные листья с древних золотистых деревьев. Деревья тоже слышали этот странный голос, зов, древний, как небо, как светлые воды Аргиада. И слезы холодной росы выступали на сияющем красном золоте узорных листьев. Ибо деревья не могли следовать за ними. И не могли без них. Они и деревья всегда существовали вместе, не могли друг без друга. Бледные пряди волос Вина Ши переплетались с изящными ветвями древних деревьев, а длинные глаза походили на поющую листву. И не только внешне они были похожи. Мысли и песни их казались схожими. Очарование колдовства Вина Ши и таинственная волшба деревьев всегда пугали смертных. Деревья создавали самую прекрасную в мире музыку. Никогда еще ухо человека, носившего железо, не уставало слушать шепот листьев и мелодию гнущихся под ветром ветвей.

И они ушли... Как уходит из мира все прекрасное, ибо оно не вечно, как не вечно даже время... Все уходит... Ушли и они.

Но Эрендилль осталась.. Она осталась под деревом, и лишь ветры шептали в ее заостренные уши свои нежные песни. Эрендилль спала.

Ветер за ветром, след за следом, лист за листом.... Проходили века, но что значит время для Перворожденных... Эрендилль спала... Она спала и не слышала, как звуки человечества становились все более настойчивым, как железо прогоняло с тех мест древние тени и как даже низшие Ши и остальные маленькие и терпимые твари уходили в глубь холмов...

И вдруг она проснулась... Она села, протирая заспанные и затуманенные тысячелетиями сна бесцветные глаза.. Она откинула со лба светящиеся зеленоватые волосы, с которых во все стороны разлетелись золотистые семена горицвета. Она поднялась и осмотрелась. Мир стал иным.

Ее лес поблек, он измельчал, и осыпанные листья устилали медную землю... Воздух потерял свою свежесть, а деревья обреченно шептались...

- Что с вами? Что случилось? Где все? – удивленно спросила Эрендилль у деревьев.
- Все ушли, о, Дина Ши... Давно ушли... Но не хотели будить тебя.. Ты так сладко спала. Эа, мир, изменился... Теперь он принадлежит Младшим... И наше время проходит, о Дина Ши. Проходит, - горько шептались они, освещенные мягким светом стареющей эльфийской луны. – Не ходи туда, не ходи к Младшим, не ходи к Странникам, Дина Ши, не ходи к ним... Тебе будет больно, ибо везде у них злое железо. Везде.. Оставь нас. Дина Ши, беги к морю, беги, пока ветры не замели дорогу и следы... Беги скорее... Наше время прошло, скоро и мы покинем мир.

И Эрендилль поняла...

- Нет, не оставлю я вас... Не пришло еще мое и ваше время.. еще чуть-чуть мы побудем здесь, но не настал еще срок, - сказала она, притронувшись к светозарному камню на своей груди.

Но она была любопытна и пошла своими тайными путями, по своим заповедным тропинкам к людям...

Когда Эрендилль вышла из леса, яркое и жаркое солнце ослепило и обожгло ее... Солнце было настолько жестоким, что Эрендилль на миг пошатнулась. Она прикрыла прозрачные, как вода, глаза бледной рукой и осмотрелась...

Старые друзья правы. Мир изменился. Место, в которое она попала, поразило ее.. Люди, Младшие, сновали туда и обратно со скоростью, странной даже для стремительных Ши. Одежда их разительно отличалась от того, что, по воспоминаниям Эрендилль, люди когда-то носили.. Земля оказалась так глубоко, что Эрендилль даже не чувствовала ее босыми ногами.. Поверхность была покрыта странными напластованиями камня, тут и там возвышались странного вида дома и башни. А еще везде, везде, везде чувствовался запах и вкус железа... Это-то больше всего и не понравилось ей.

Эрендилль шла вдоль длинной каменной дороги, прислушивалась к речи людей... Речь изменилась разительно, но Эрендилль все равно их понимала. Такова была природа Ши – понимать человеческий язык. Она с любопытством оглядывалась на странные вещи... Интересно, как же ее видят люди? Ведь в те далекие времена они все видели Ши по-разному... Кому-то они показывались с виде усталых и бедных странников, кому-то – на сияющих конях пятнами света, кто-то видел их во всем великолепии, в сиянии эльфийских драгоценностей и туманных шелков... Какой же казалась она сейчас смертным...

Окружающая действительность настолько захватила Эрендилль, что она решила побольше исследовать новый мир смертных и подольше остаться в нем. И, пытаясь не обращать внимания на навязчивый вкус и запах железа, Ши пошла вперед...

******

Последняя неделя июля в Тронхейме выдалась на редкость жаркая... Олафу казалось, что в его жизни еще ни разу не было такого лета. Времени было всего одиннадцать, а он уже успел вспотеть до такой степени, что не мог думать ни о чем, кроме холодного душа или бассейна. Олаф спешил на собрание членов правления. Он работал в известной стиведорской компании в Тронхейме. Изнывая от жары в машине, он решил оставить ее около кинотеатра и пройтись пешком до офиса компании. Невольно Олаф ускорил шаг, обдумывая свою речь на предстоящем заседании.

На встречу Олафу шла девушка... Он увидел ее, когда она была еще очень далеко... Она шла, подняв голову и еле перебирая ногами... Она была босиком... И, казалось, не шла по раскаленному асфальту, а двигалась в сантиметре от его поверхности... Девушка была худая и бледная... Волосы у нее были длинные-длинные, странного цвета... Они были бледно-рыжие, как у многих норвежцев, но некоторые пряди переходили от рыжего с бледно-зеленому...На девушке была длинная зеленоватая блузка и длинная же зеленая юбка. Почему-то у Олафа сразу сложилось впечатление, что в девушке все было длинное, бледное и зеленоватое.. Руки, ноги, лицо, глаза, нос, волосы...

Она странная.. Пожалуй, то был единственный эпитет, который Олаф смог в данный момент подобрать относительно девушки. Что-то было в ней нездешнее и чужое, притом настолько чужое, что Олафу на мгновение стало даже жутко. Но он тут же отбросил эти мысли, потому что был человеком современным, здравомыслящим и рациональным.

А девушка все шла и шла... Высоко подняв изящной формы голову и рассматривая все вокруг. Вот она поравнялась с Олафом, и ее глаза скользнули по нему. Олаф зачарованно смотрел на девушку... Из ее удлинненных, слегка раскосых бесцветных глаз смотрела бездна времени. И пахло от нее сырым мхом, березовыми листьями и дождем. Она смотрела ему прямо в глаза, задумчиво, любопытно, по-детски наивно, но и веяло от нее мудростью прошедших веков... Олаф поежился. И вдруг понял, что не может дать девушке уйти.

- Вы здесь первый раз? Иностранка? Я могу подбросить вас, куда надо. У меня машина недалеко, - улыбаясь предложил он, пытаясь не замечать вибрирующий мобильный телефон, звеневший в правом кармане.

- Кед фали-тья, - произнесла она голосом, похожим на шелест весеннего дождя. – Тысяча приветствий тебе... здравствуй. Да, я пришла издалека, если это ты имеешь ввиду... И буду благодарна тебе, если покажешь мне окрестности.

Олафу показалось, что девушка говорит не по-норвежски, не по-английски, и вообще не на тех языках, которыми он владел. Но странным образом он понимал ее.

- Если вы подождете минутку, то я смогу вас попозже отвести, куда пожелаете. Но... Сейчас мне очень срочно надо бежать. Прошу вас, пойдемте со мной. Вы сможете подождать меня в офисе.. Или в кафе на первом этаже.., - Олафу казалось, что, если сейчас он не уведет незнакомку с собой, то она уйдет, убежит, исчезнет навсегда.

******

Эрендилль мало что понимала из болтовни человека. Но ей было интересно, и она решила пойти с ним. Поэтому она дошла с человеком до странной постройки, спокойно села за стол, поражавший ее глаз новизной формы, и терпеливо согласилась ждать его на этом месте час человеческого времени.
Она с интересом выпила странный напиток, ни вкусом, ни цветом не напоминавший вино. Она с удовольствием съела оставленную человеком белую сладкую массу со вкусом сливок, холодную, но очень приятную. Она с небольшим волнением начала думать о человеке. Он казался хорошим. Он казался даже немного знакомым, словно она встречала его раньше, в те незапамятные для Странников времена, когда еще были живы Дети Огня и Ветра, Драконы, рассекающие предзакатное небо огромными крыльями.

Человеческое время прошло быстро, ибо у Ши время идет иначе. И человек вернулся.

******

Во время собрания Олаф не переставал думать о девушке. Нет, он влюблялся, у него были женщины, он даже был женат... Но об этой девушке он думал по-другому. Если бы Олаф был немного более иррационален, то ему вполне бы пришла в голову мысль об инопланетной либо полубожественной природе девушки. И это было бы недалеко от истины. Но Олафу была чужда поэтика в подобных масштабах, поэтому он все списал на то, что его новая знакомая – иностранка. На разницу менталитета, воспитания, образования и системы ценностей.

Но собрание закончилось, и взволнованный Олаф спустился вниз, в кафе, где он оставил девушку. Она по-прежнему сидела за столиком и доедала мороженое.
Когда он подошел к ней, она снова подняла свои восхитительно странные глаза и улыбнулась.

- Меня зовут по-разному, Аиргиди, Серебряные Листья, одно из моих имен, - сказала она.

А потом было море, были фьорды и ныряющие тюлени. Было солнце и соленый ветер на губах...

- Послушай, почему ты так странно выглядишь? – спросил Олаф.
- Я кажусь тебе странной? Видишь ли, вы, люди, видите нас по-разному... А, я понимаю... Я не подхожу по времени.., - поняла Эрендилль.

Через мгновение перед Олафом стояла вполне современная девушка, правда, немного богемного вида. На Эрендилль были джинсы, свободный зеленый свитер, а волосы оказались собраны в полураспущенную косу.

- Так лучше? – по ее лицу вновь пробежала тень улыбки.
- Как ты это делаешь? – удивился Олаф.

Солнце садилось в море, остужая свое пылающее тело. И Олаф услышал странный рассказ, больше похожий на сказку.

Они пришли в этот мир рано, очень рано... Наверное, почти одновременно с деревьями и камнями. Но позже Драконов. Их было много, они жили в лесах, строили большие города. В те времена было множество иных созданий, других Ши, но Вина Ши были выше их всех. Они казались гордыми и прекрасными. И гордость была их пороком. Некоторые из них отделились и ушли познавать другие тайны у других созданий. Они ушли в тень листьев, в тень лесов и во тьму холмов. Их стали звать дроу, темные, ибо перестали они любить свет солнца и серебристых листьев. Так и жили они все, кто - танцуя на залитых лунным светом холмах, кто - шепча свои заклинания в недрах холмов. До тех пор, пока на эти древние земли не пришел человек. Человек изменял все, к чему прикасался. Поначалу его посягательства на жизненное пространство казались незначительными, но со временем людей становилось все больше и больше, у них появилось страшное оружие – железо. Им они вырубили древние леса, перед ним отступили Ши. Ничто не ранило Ши больнее, нежели железо. А люди все рождались... И Ши ушли... Они стали уходить к самому дальнему морю, туда, куда звала их кровь. Никто из них не знал, что там. Но они уходили... Со временем остались в лесах лишь те, чья гордость или любовь к земле была больше, чем у собратьев. А Эрендилль просто заснула.

Стало совсем темно. Олаф сидел молча. Он не верил в то, что он сидит сейчас здесь, а рядом с ним сидит последняя из эльфов. Все его сознание протестовало, противилось этим мыслям. Он был человеком своего времени, во многом ограниченный и закрытый, во многом необразованный... Требовалась настоящая ломка сознания, переосмысление бытия...

******

Она оставалась с человеком долгое время. Она рассказала ему историю Ши, она рассказала ему о временах, давно ушедших; она рассказала ему о Детях Ветра и о дроу...Человек был поражен. Он не мог не верить ей, ибо она была Ши, но ему было трудно. А Эрендилль странно казалось, что человек, его звали Олаф, не мог поверить в очевидное.

В задумчивости она оставила Олафа, обещав вернуться. В задумчивсти она ступала босыми ногами по тайным тропам, в задумчивости и страхе она думала об изменившемся мире. И с печалью она думала об Олафе. Если он увидел ее, если он забрел а ее тропинку, значит, что-то в нем помнит еще о тех временах.. Какие-то клеточки его красной и горячей крови...

Эрендилль вошла в лес. Листья почти осыпались, и деревья тревожно шелестели голыми ветвями.
- Наверное, вы правы, Мудрые. Наше время прошло... Миры почти разделились... И пора мне уходить... Но и вас я не могу бросить умирать в одиночестве. Столько времени мы были друзьями, - грестно вздохнула она.
- Уходи, Дина Ши, о, уходи... Дорога уже почти затерялась.. Ветры замели следы последних... Еще немного – и тебе просто некуда будет идти, Дина Ши. Мы умрем, и не будет больше Леса, и тебе некуда будет деватся... Спеши, торопись, Эрендилль, - так шептали ей деревья.

И Эрендилль вняла им... Но оставалось у нее еще одно дело.

******

Шли дни... Олаф был счастлив. Никогда еще в жизни не был он так счастлив, как эти полгода... Эрендилль (а она сказала ему свое истинное имя) приходила и уходила, но оставалась с ним ночами...

Олаф ушел из стиведорского бизнеса. Что-то сломалось в нем после встречи с Эрендилль. Что-то, что мешало ему раньше. А сейчас он расправился, словно гибкое дерево, вдруг пробившееся на свет. Вдруг он стал писать музыку. Безусловно, в том была заслуга Эрендилль. Рядом с ней он слышал звуки голосов Лесного Народа, слышал скрежет кожистых крыльев, слышал шелест эльфийской свирели и плач эльфийской арфы...

******

Прошел почти год со дня их встречи...

Однажды, восхитительным апрельским вечерм Эрендилль вошла в комнату Олафа....

- Мое время пришло... Они умерли... Я осталась совсем одна. Я осталась без мира, без друзей, без всего. Я ухожу. Мне надо торопиться, следов почти не осталось... Мне надо стараться, чтобы найти их, - тихим голосом, спрятав лицо в длинных волосах, сказала она.

Олаф понял, о чем она говорит. И горе его казалось огромным.

- Но я не могу уйти, не оставив тебе ничего...

И Эрендилль протянула ему сверток зеленоватого цвета, пахнувший, как и она, древностью мхов, грустью дождей и свежестью листьев.

- Что это? – спросил Олаф, не скрывая слез.
Эрендилль молча отвернула край свертка. Олаф увидел бледное личико ребенка.

- Это...это.., - начал он.
- Да, - кивнула Эрендилль. – Это твоя дочь. Назови ее Боргню. На твоем языке это красивое имя. Заботься о ней за двоих, ибо я не смогу...

Она сняла со своей груди светящийся зеленый камень на серебристой цепочке и повеила на шею спящей девочки. Поцеловав сначала ее, а потом Олафа, она сказала:
- А теперь мне пора.. Прощай, человек.
- А мы.. когда я умру... мы ведь встретимся там?...
- Нет, человек... Мы не умираем. Лишь уходим к морю. И там продолжаем жить. А вот куда уходите вы, Странники, то нам неведомо. Ваша судьба – тайна для нас. Мы не встретимся боле... Прощай.

И она ушла.

Предзакатное солнце ослепило Олафа, держащего на руках мирно спящую девочку.

******

Эрендилль бежала, бежала со всех ног, бежала на Запад...Миры отделялись... Ветры задували следы... Деревья умирали.. Она плакала... Ничто, ничто не вечно....

И вот... Со стороны заката она услышала крики чаек... Бледные руки тянулись к ней, трепещущие пряди волос и удлиненные глаза приветствовали ее...

Навстречу ей вышел Лиа, раскрывая руки в приветственном объятии... И серебристо-зеленые тени двинулись еще дальше на Запад.. Дальше от моря...
Не зная, что их там ожидает...