Играя в звездные войны...

Гибель Лоэрны

Под окном пламенели последние цветы арески, крупные, с восковой сердцевинкой, еще хранившей запах последнего теплого месяца лета. Они вздрагивали под порывами внезапно налетающего ветра, и Тервин поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется, чтобы венчик распался и алые лепестки облетели. И тут же представил себе: вот они вздрагивают, словно прощаясь друг с другом, потом резко взлетают вверх, подхваченные неумолимым северным ветром, некоторое время летят, смешиваясь с песчаной пылью, а потом падают на серые плиты дороги. Все. Десятки ног топчут их нежные лепестки, начинается осень. Полноправная осень с непрестанными бурями и холодом, с серыми днями и тяжелым низким небом... Нет, может они все-таки хоть пару часов еще продержатся?
Тервин и сам не мог понять, почему судьба этих цветов так заняла его, но ощущение уже пришло, и избавляться от него он не собирался. От них что-то зависело. Сумеют они удержаться на коричневых ветках или нет? Если сумеют, то он с легким сердцем выйдет из комнаты, если же нет... Ну что может зависеть от глупых цветов? Но взгляд был упорно прикован к оконному проему. Медленно двигались стрелки часов, и Тервин почти физически ощущал на себе взгляд того, что называется Время. Каменные жернова мгновений, перемалывающие жизнь. Поддадутся настойчивой трепке ветра или же выдержат?
В комнате было достаточно много народа, но никому и в голову не пришло тревожить мужчину у окна. Тем более, когда вокруг него искрящейся рябью плясало время, сплетаясь в тугие неумолимые нити.
– Он делает что-то странное. Может, мы мешаем ему? – спросил надтреснутый голос пожилого человека.
– Да нет, – ответил другой, помоложе. – С ним это иногда бывает, а потом ему еще долго до дежурства. Ты же знаешь, он всегда приходит вовремя.
– Я не об этом. Не нравится мне все это, – старший собеседник явно напрягся. – Вот уже целую неделю тишь да гладь. Везет нам... А везти у нас может только покойникам.
– Ну ты хватил! – вмешался женский голос. – С каких пор ты стал пессимистом? Мы же сумели достаточно небольшой кровью решить дело на Телгейской равнине. И теперь эти проклятые вэки не скоро придут в себя, тем более, что у них полегло много молодежи...
– Вот именно, именно... Они разбиты, зажаты в угол, им больше некуда отступать, и поэтому они страшны в своем безумии. Ты думаешь, вэки так легко уступят нам, после того как два века безраздельно господствовали здесь?! Меня терзают беспричинные страхи, и не только меня... – говоривший словно споткнулся. – Вы посмотрите на Тервина... Он тоже что-то чувствует. А вы кричите: победили, победили... Радоваться нечему. Радоваться можно будет лишь тогда, когда последний вэк умрет раз и навсегда.
– Если что-то мерещится, – в голосе женщины слышался сарказм, – может стоит обратиться к Верховным? Они-то наверняка предвидят все лучше нас. Да только вчера было сделано заявление для всех: враг отброшен к южным отрогам, в верховья реки По, деморализован, и совсем недолго осталось до решающей победы.
Выгибались под порывами ветра ветки арески, алые лепестки дрожали, но держались. «Ну же, – Тервин чувствовал, как пот выступает у него на лбу, – маленькие, ну еще чуть-чуть.» До срока, который он назначил себе, оставалось немногим более десяти минут. Даже ветер, и тот в какой-то момент словно приутих. В разрывах низких туч проглянуло солнце, его лучи скользнули по оконной раме, упали на нашивку на рукаве Тервина и погасли. И в тот ж момент хрустнули ветки, ломаясь. У Тервина потемнело в глазах. Женщина ломала кустарник, явно желая напоследок насладиться летом, но еще недавно такие упорные цветы, удерживаемые на ветках собственным желанием жизни и волей Тервина, не выдержали. Яркие цветки вздрогнули, распадаясь, и налетевший ветре закружил их в шальном танце, унося прочь. Наступила осень. Тервин резко развернулся, и выскочил из комнаты, снося кого-то на своем пути.
– Ты что, с ума сошел?! – раздраженно крикнул ему вслед женский голос, – никого не видишь!
И другой голос тут же добавил:
– Я же говорил, что он никогда не опаздывает.
Лишь пожилой человек тихо, так, что этого никто не услышал, добавил:
– Хоть это хорошо...

На улице Тервин остановился. Холодные пальцы осени залезали за воротник одежды, проверяли, нет ли где маленькой щелочки, сквозь которую можно подобраться к теплому телу. «Стерва, стерва...» Он, Тервин Тёрн, сейчас не сомневался: только что в мире начало происходить что-то, мысль о чем наполняла его пустотой и ужасом. Ветки арески были предлогом, а пытался он остановить что-то глухое, что поднималось вовне. Странная сила. «Надо будет спросить у остальных, не почувствовали ли они чего», – решил Тервин. Пока же он стоял, подставляя лицо ветру, словно надеясь что это заставит его поскорее прийти в себя.
В зал управления полетами, в котором ему предстояло провести ближайшие сутки, Тервин вошел, уже взяв себя в руки. Украдкой он оглядел своих коллег, отмечая общее напряжение, висевшее в воздухе. Все были раздражены.
– Нет, ну это надо, чашка просто вылетела у меня из рук, – нервничала Кэридан, высокая темноволосая женщина, обычно отличавшаяся покладистым характером, – словно стукнуло меня что-то... Ну я себе думаю, сейчас найду того шутника, что под локоть бьет... Всыпала своему Мэлку, а он в рев... Вроде и не делал ничего. Самой потом стало стыдно.
– Ладно вам, чего волноваться. Ну тревожно, так не первый раз такое бывало. Вот начнется смена, там разом про все забудем. То здесь что-то откажет, то там... Сколько уже раз рапорты подавали: половина аппаратуры уже держится только на упрямстве наших механиков, новая нужна. А они: война, война... Сам знаю, – ворчал старый механик Ловэн, – только если что случится, с нас шкуру спустят.
– А мне просто страшно стало, – пожаловался Дирк, молоденький курсант, только-только закончивший училище и направленный в Центр полетов на практику. – Словно ушат холодной воды вылили. И пусто так... Я попробовал посмотреть, но вроде все в порядке. Ну, решил, что примерещилось... А тебе, – окликнул он Тервина вместо обычного приветствия, – ничего не показалось странным?
Тервин кивнул. Ну что он может им объяснить? Что не хотел, чтобы осыпалась ареска, а увидел страшную трещину? Ого, так значит трещину?
– Кто-то сошел с ума, – медленно проговорил он. – Я не знаю почему, но мне так кажется. Большой и сильный. И мы словно пропустили что-то очень важное. – Слова падали подобно камням, и от каждого расходились круги, рождая в душах стоящих рядом людей неуверенность. И почувствовав это, он солгал. – Верховные обязательно сообщат, если что-то произойдет. Может быть, стоит сегодня постараться не пропустить ни единого правительственного сообщения.
– Да, да, конечно, – обман удался, и все вроде бы облегченно вздохнули. Конечно, если случится нечто, возможно угрожающее безопасности населения, Верховные поставят всех в известность. И как они сразу не догадались об этом?
Тервин поглядел на часы. До начала смены оставалось целых полчаса. За это время запросто сойти с ума, если думать. Может попробовать найти учителя Сэрдара? И что сказать? Он был почти уверен, что учитель обо всем уже знает, и не нуждается в подтверждении своих ощущений. Найти Янику? Она дома, наверняка спит еще, ей до работы еще долго... Зачем? Или это заглядывает в твою душу страх?

Полчаса... Почти вечность. Двадцать восемь минут, двадцать семь...
– Тервин, тебя там спрашивают, – прервала мрачную медитацию Тервина на часовой стрелке Кэридан. – В зале ожидания...
– Кто?
Кэридан лишь махнула рукой в сторону двери. «Она уже успокоилась», – мельком отметил Тервин. – «И это не есть хорошо...» И вновь посмотрел на часы. До начала смены было двадцать семь минут.

Высокий черноволосый мужчина мерил шагами небольшое пространство перед залом. Двери были приоткрыты, но негласное правило – посторонним внутрь не заходить – срабатывало безотказно. Даже если мужчина и был одним из совета Верховных.
– Учитель Сэрдар? – голос Тервина дрогнул от удивления. – Я думал...
Мужчина обернулся.
– Здравствуй, Тёрн. У меня плохие новости. Вэки всколыхнули темные области нашего мира. Ты ведь почувствовал? – в голосе учителя слышалось скорее утверждение, нежели вопрос.
– Да.
– Я сейчас отправляюсь на экстренное правительственное заседание. Скорее всего будет принято решение нанести несколько направленных ударов по вэкам, чтобы стереть их с лица земли. Конечно, с этими выродками давно пора кончать. Я знал, что сегодня твоя смена, и решил предупредить о возможном ходе событий заранее.
– Но это не по нашей части...
– Будет по вашей. – Что-то незнакомое ранее прозвучало в голосе Сэрдара. – Я говорю про удар с военных кораблей Республики, находящихся сейчас на орбите планеты. Не знаю почему, но мне кажется, что тебе обязательно надо быть готовым...
– Спасибо за предупреждение, учитель. Я буду готов. Хорошо, если эта война наконец-то закончится. Но разве можно развязать этот узел так просто?
Черноволосый гость ссутулился, тяжело опускаясь в кресло.
– Ты все-таки самый неправильный мой ученик... – И не дождавшись от Тервина никакого ответа добавил. – В том то и дело, что нельзя. Но... – Он развел руками, давая понять что подобное мнение почти никто не разделяет.
Тервин давно предполагал, что учитель Сэрдар принадлежал к незначительному числу тех, кого вполне могли в ближайшем будущем объявить мятежниками. Но услышать подтверждение своих слов так просто? Тогда можно было попробовать сделать самому ответный, хотя и рискованный шаг.
– Учитель, мы все знаем что война длится уже почти два столетия. Разрушены все исторические и культурные центры, население сократилось относительно довоенных времен почти в шесть раз. Все знания, которые копились веками, остались в храмах вэков, как и священные тексты. Но мы выжили, сумели противопоставить их разрушительному безумию нашу логику, и стали восстанавливать то, что потеряли. Казалось, все так, как хотели те, первые, что отстояли для нас право жить... Но война уже вошла в нашу кровь... Мы мыслим убийственными категориями. Да, вэки должны быть уничтожены, потому что они давно уже не люди, а демоны. Безжалостные, могучие и ненавидящие нас... Для них выродки – мы. И нас надо уничтожить. Но почему же ненависть слепит и нас? Ведь мы же были другие, и лишь поэтому выжили? Что изменилось в мире?
Тот, кто назывался учителем Сэрдаром, смотрел куда-то перед собой, будто бы и не обращая внимания на сказанное Тервином. Пальцы его рук беспокойно скользили по шелковистой поверхности кресла, вычерчивая и стирая незнакомые руны. Наконец он оторвался своих раздумий, и в словах, обращенных к Тервину, звучала нескрываемая горечь.
– Мало кто задумывается над этим... Мы уже уверовали, как и вэки, в собственную правоту. Но это еще полбеды. Мы стали непогрешимы... И это – самая страшная правда. – Учитель замолчал. Тервин машинально взглянул на часы, отметив про себя, что у него в запасе есть еще десять минут. И тут же на Тервина обрушился поток образов, который он в любой другой момент своей жизни счел бы за безумный бред. И каждый из образов, швыряемых учителем Сэрдаром, находил свое место, встраиваясь в пробелы никогда не заданных учеником вопросов...

Медленно всплывает из-за островерхих шпилей домов огромный диск вечного спутника Лоэрны – Камеи. По его матовой поверхности стремительно несутся низкие, рваные облака, предвещающие к вечеру непогоду. Но у тех людей, которые спешат по улицам города, вечера уже не будет. И хриплый смех разрывает набухающее непогодой небо, дробится о крыши, осколками падает на идущих внизу. Безумие жрецов Вэкарайи, проклятие родившихся. «Наш мир болен!» – кричат они, и лица их прекрасны. Золотоволосые, тонкие, они выходят на улицу, чтобы очистить землю от скверны. Древняя, как сам мир, сила течет меж их пальцев, но в глазах плещется темное нечеловеческое пламя. И полыхает кровавым заревом город, объятый колдовским огнем... Сладкий дым смерти стелется над землей. «Наш мир болен, и мы исцелим его!» И безумие катится неудержимым валом, сталкивая между собой людей, убивая сыновей руками отцов, кидая на алтарь Вэкарайи всех живущих. Кровь капает с пальцев знахарей, туманятся видения прорицателей, и выходят на свет ночные кошмары...
Но разве можно убить целую землю?
Пытаясь остановить сошедших с ума, выжигается дотла северная столица, наносятся бомбовые удары по храмам, городам, стираются с карты целые страны, но разве можно остановить жрецов Вэкарайи, которых ведет долг?
И перекашивается от боли и ужаса лицо Камеи, не в силах оторвать взгляда от маленькой Лоэрны, охваченной экстазом смерти. Но разве могут так страшно ошибаться те, кто был хранителями этого мира?
Лишь подобные вэкараитам могли удержаться на зыбком краю смерти и безумия. Подобные, но не они... И такие люди нашлись. И их воля к жизни была почти равна желанию смерти вэкараитов. Камень столкнулся с камнем.
«Мы должны жить. Потому что мы – последние. Живые.»
И два столетия бело-голубой диск Камеи глядит вниз, туда, где идет война между живущими и убивающими. Родными братьями. Ветвями одного дерева. Но различить где кто он уже не может...

– Я ответил на твой вопрос? – Учитель Сэрдар резко выдыхает воздух и поднимается из кресла. Он ждет, пока Тервин сможет нормально соображать. – И все ли ты понял, Тёрн?
Тервин мотает из стороны в сторону головой, пытаясь сориентироваться в пространстве. Сквозь затягивающиеся прорехи времени еще видны островерхие крыши, озаряемые багровыми сполохами... Мир болен...
– Удачи тебе, Тёрн. – Учитель поворачивается в дверях. – Помни, что мы – живущие...
Тервин отворачивается, и закусывает до крови губу. А в глаза ему все еще заглядывает светловолосый и голубоглазый жрец Вэкарайи Милосердной, чьи губы шепчут заклинания-проклятия... И лишь потом, когда за спиной учителя медленно смыкаются створки дверей, Тервин находит в себе силы вернуться назад.

Тихо попискивают локаторы, расходятся круги по экрану, отслеживая перемещения комического флота Республики. Медленно выползает из пасти компьютера желтая лента всех сообщений, поступающих на центральный пульт. Удивительно спокойно.
И это хуже всего.
Тервин откинулся в кресле и попытался связать воедино события дня, не выпуская ни единого звена. Ареска, общая тревога, неожиданный визит учителя и коридор во времени, начало войны и возможность полного ее окончания... Вроде все так, но что же тогда гложет и гложет?
– Капитан Тёрн, – голос Кэридан необычайно глух и официален. Неужели? – На связи Верховные...
«Началось», – почти физически Тервин ощутил, как оборвалось что-то внутри него, и остался лишь ледяной холод. Величайший момент в истории и постыдная слабость в руках. Неожиданно всплыли строчки песенки, которую очень давно слушали в их доме: «Зеленеет молодая листва, но об этом уже не узнает ушедший...».
– Да, генерал, – Тервин удивился собственному голосу, звучавшему серо и буднично. – Да, генерал, системы будут приведены в боевую готовность через десять минут. Да, я помню, приказ будет исполнен в точности. Да, координаты уже в списке объектов... Есть, генерал. – И так же тихо, обернувшись к притихшим сотрудникам, пояснил: – Правительство приняло решение о нанесении массированного ядерного удара по квадрату Г-154, где находятся сейчас основные силы вэков. Наша задача – четко скоординировать действия военных крейсеров на орбите, чтобы никому из вэков, если у них еще остались стартовые площадки, не удалось уйти. Все внимание на околоземное пространство и ближний космос.
– Ну, наконец-то... – выдохнул кто-то. – Неужели все-таки мы победим?
– Надеюсь. А теперь – все по местам. Докладывать о малейших отклонениях и подозрениях... Правительство будет постоянно на связи с нами.
Тервин перехватил желтую ленту, пробегая по строчкам глазами. Красным помечались все события, которые происходили сейчас в разных точках объединенных Республикой территорий.

Приказ о начале бомбардировки.
Начало расчетов и наведения на цель.
На орбите меняет курс «Звезда Альфа» для нанесения удара.
До начала бомбардировки сорок минут.
Необычайно мощный по силу выплеск энергии в квадрате Г-154. Вэки ставят защитное поле.
К «Звезде Альфы» присоединяются несколько более легковооруженных кораблей.
Сведения о решении Правительства доведено до населения.

Что-то словно дернуло Тервина. «Они же все чувствуют. Они знают, что их ждет. Неужели все пройдет так легко?»
Тервин оторвался от потока информации, и посмотрел на радар ближнего космоса. Прямо на них, из ниоткуда двигался метеорит.
– Кто? – только и смог выдохнуть Тервин. – Его здесь не было...
Траектория летящего тела была проста. Через сорок одну минуту, или через семь минут после уничтожения базы вэков в пыль будут стерта центральная область Республики, и не осень, а долгая-долгая зима воцарится на планете.
– Всем, кто находится в пределах досягаемости объекта, движущегося к Лоэрне, начать обстрел... – Это, кажется, Дирк. Молодец, мальчик, быстро все понял. – Да, сейчас свяжемся с Верховными... – И он же, но уже ломающимся голосом: – Тервин, они не успеют... Он слишком близко.
Тервин машинально, пока Кэридан пыталась настроится на внезапно срывающуюся волну связи с Правительством, выхватил из поступающих сообщений несколько строк.

Истечение энергии из квадрата Г-154 усиливается.
Возможно нарушение энергетического баланса планеты.
На экране связи возникло осунувшееся лицо одного из Правителей.
– Что у вас, капитан Тёрн?
– На нас движется метеорит гигантских размеров. Через полчаса областей от Восточного моря до предгорий Кименны не будет. Необходима немедленная эвакуация...
Лицо на экране передернулось, напоминая что-то, что не давало Тервину покоя.
– Вы уже передали приказ начать обстрел метеорита. Спасибо за информацию. Выполняйте свою работу.
– Но люди?!..
– Мы в двух шагах от победы, капитан... Разве этого не достаточно?
Экран зашипел и погас. И Тервин наконец понял – что: выражение лица молодого жреца. Выражение лица Правителя. Темный безумный пламень. Учитель Сэрдар, оглядывающийся на пороге.

К Лоэрне приближается метеорит.
«Звезда Альфа» вышла на исходную позицию.
Энергетическое напряжение в квадрате Г-154 достигло критического уровня.
Тервин медленно, словно взваливая на плечи дикую тяжесть, поднялся с кресла. «Безумцы. И они, и мы. Метеорит и ядерная зима – это вэки. Выжигающий удар на юге – мы. Через час здесь не останется вообще никого. Только черный дым... Мы все умрем. Потому что давно сошли с ума. А они – еще раньше. Но кто сохранит то, ради чего мы умирали?..»
Руки Тервина сами по себе легли на гладкий ствол лазерного пистолета.
– Капитан? – вскрикнула какая-то женщина.
– Всем, кто хоть немного соображает, – резко бросил Тервин и крикнул то же самое про себя, для всех, кто мог услышать его. – Хватать всех, кого сможете, особенно детей, и к летному полю. Через полчаса мы должны покинуть Лоэрну. Ну же!
– Ты трус! – крик Кэридан прозвучал словно выстрел. – Предатель!
Тервин шагнул к женщине, поднимая пистолет.
– На летное поле, живо!
И тут понял, что несколько мужчин, уловивших смысл приказа, уже выскочили за двери, пытаясь успеть спасти хоть кого-то...
И Кэридан схватилась за пистолет, целясь Тервину в грудь...
Щелкнула кнопка лазера, и женщина упала на пол, нелепо разметав руки с уже бесполезным оружием...
Заверещал экран связи, но Ловэн ударил чем-то по нему, и он, трескнув, погас...
Кто-то в коридоре истошно закричал...
Волна ненависти толкнула Тервина в грудь...
– Скорее!
Время гнало стрелки часов с бешеной скоростью. Тервин кинул последний стремительный взгляд на радар, чувствуя, как все его тело отказывается воспринимать происходящее. До конца оставалось немногим более двадцати минут...
Корабли безумцев Республики прицеливались. Безумцы-вэкарайты черпали горстями силу и бросали ее вверх, заставляя шататься мироздание. И почему-то Тервин был уверен, что жрецы Вэкарайи уже победили.
Дирк, первым сорвавшийся с места, успел переместиться к детскому школе-саду при Центре полетов, и пинками гнал всех к взлетной полосе. Большего он все равно бы не успел.
Еще несколько человек, кто с полумысли понял Тервина, под угрозой немедленного расстрела тащили за собой еще с десятка два людей, которые попались им на пути. Тервин, уже бежавший к стоящему на взлетной полосе грузовому кораблю, понял – их была жалкая кучка. Но чужая мощная ненависть обрушивалась на него, впиваясь острыми иглами в мозг, выворачивая тело нечеловеческой болью, значит – кто-то из Правителей уже узнал о мятеже... И еще Тервин чувствовал, так, словно все происходило внутри него, как высоко в небе сплелись две руки единого тела, ломая и уничтожая друг друга, выжигая память, и нельзя было разобрать, какая из них принадлежала вэкам, а какая – Республике.
Дирк, маленький поседевший мальчик, уже сидел в кресле первого пилота, когда Тервин ввалился в рубку управления.
– Мы поднимаемся... Но, капитан, корабль слишком плох... Он, он неисправен... Я чувствую это...
– Плевать! У нас уже нет времени... – руки сами сновали по приборной доске, хотя он, Тервин Тёрн, был всего лишь инженером, а не пилотом. И в космосе он бывал обычно лишь членом экипажа. Но Тервин уже забыл про это. Сейчас, сидя за мощными стенами маленького ковчега, он боялся только одного – не успеть. И поэтому и Тервин, и Дирк, и еще несколько человек, сами по себе пришедших в рубку, считывали все пласты информации, висящей в воздухе. Если они не смогут поднять корабль так, они сделают это по-другому.
Толчок, нахлынувшая дурнота, дикая тяжесть, сдавливающая железными обручами тело, и пронзающая голову адской болью, а потом – тишина...
– У нас получилось... – и кровавые круги перед глазами, когда на дисплеях медленно расплывается черное пятно на южном материке Лоэрны, а потом, словно раковая опухоль, оно же охватывает центральный континент...

– Капитан... – Это, кажется, говорил Ловэн. – На борту сейчас сто семьдесят человек.
– Тёрн... – это уже голос из другого, более счастливого мира. – Тёрн... Господи, Тервин, куда ты?
Тервин попытался разлепить ставшие предательски тяжелыми веки.
– Яника?
Но тело уже не слушалось его, подчиняясь более мощному приказу: «Умри». И он медленно, словно в обжигающую струю воды горной речки, погружался в боль. Он еще что-то чувствовал, слышал, но цепкие предсмертные проклятия оставшихся на Лоэрне уже висели крючьями в его плоти, рвали тонкие тела...
– Помогите мне... – это был кто-то очень знакомый, но сил вспомнить уже не оставалось.
– Верховный Сэрдар? – Маленькая золотоволосая девушка, поддерживающая Тервина под голову, обернулась на голос. – Помогите...
– Сейчас... – Если бы Тервин мог видеть, то он вряд ли бы легко узнал своего учителя в осунувшемся старике, посеревшие лоб и щеки которого прорезали резкие морщины. – Сейчас, Тервин... Держись...
Глаза старика были полузакрыты. Осторожно, словно хрупкий сосуд, отпустила голову Тервина Яника, так и оставшись стоять на коленях. Несколько человек, сцепившись за руки, образовали вокруг старика полукруг.
– Тёрн...
– Да, учитель...
– Мы сумели уйти...
– Да, учитель...
– Я же говорил, что ты – мой самый неправильный ученик...
– Может быть, учитель...
– Я не дам тебе вернуться туда... Ты должен жить.
– У меня нет сил. Я... Мы...
– Да, Тервин. Но это еще не повод для смерти. Ты должен жить.
– Знаю, учитель.
– Пойдем назад...

Люди сидят и смотрят на удаляющуюся планету. Они – последние. И там умирает все, что было любимо. Все, что им остается, это молиться. Все – об одном. О жизни. О смерти думать невозможно... Но это – только начало.

Теплые пальцы Яники касаются лба. Может это кошмарный сон, и уже наступило утро? Да? Ну, скажи, – да! «Нет». И Тервину кажется, что в который раз за сегодняшний день рвется тончайшая паутина, сквозь которую на него смотрят глаза безумного жреца.
– Нет. Ты уже в мире живых. – Сэрдар перехватывает руку Тервина и крепко ее сжимает. «Мальчик мой, нам еще надо выжить». – И у нас дел невпроворот...

Дети Лоэрны

Память Богини